– Что-нибудь не так? – спросил сидевший в кресле мужчина, открыв глаза и озираясь вокруг.

– Нет, отчего же, все в порядке, Вы можете не волноваться – спокойно ответил молодой человек в аккуратном темном костюме.

– Да, но я ничего не чувствую! Вы отменили погружение?

– Не волнуйтесь, Иван Семенович, все идет по плану, Вы уже погрузились в псевдосон.

– Но почему же я Вас вижу и слышу?

– Так и должно быть. Должен же кто-то дать Вам последние инструкции и успокоить Ваше волнение. Кроме того, я уже говорил Вам, что псевдосон очень реалистичен, все будет точь-в-точь, как в жизни, поэтому и я такой реальный, и Вам кажется, что Вы видите и слышите меня. Теперь Вы понимаете, насколько он реалистичен.

– Просто фантастика! У меня такое чувство, что я даже лучше вижу, все такое четкое вокруг.

– Это компьютер подкорректировал Ваше зрение. Действительно, в псевдосне некоторые Ваши ощущения будут несколько ярче, чем в действительности, но все-таки главный смысл, как я Вам уже говорил, в том, что во сне Вы свободны, Вы ни за что не отвечаете, Вы можете делать, что хотите, но Вы должны помнить, что псевдомир, который Вы видите, созданный Вашим мозгом и нашим компьютером, будет реагировать на Ваши действия так же, как настоящий. Если Вы проведете рукой по острому стеклу, то Вам будет больно и пойдет кровь, если Вы убьете человека, то Вас посадят в тюрьму, помните об этом. Самое главное, Вам теперь не нужно беспокоиться о себе, ведь Вам лично ничто не угрожает, в любой момент Вы можете выйти из псевдосна, если уж Вам станет совсем туго. Это единственное отличие псевдосна от настоящего мира. Посмотрите на медальончик, что висит у Вас на груди.

– Да, да я помню, это та самая кнопка. А ваш компьютер не может сломаться?

– В любой аварийной ситуации, то ли при поломке компьютера, то ли при землетрясении или же по Вашему собственному желанию, когда Вы нажмете на кнопку, Вы тут же выйдете из состояния псевдосна и окажетесь снова в этой комнате. Наша компания гарантирует Вам полную безопасность. Однако, Вам следует помнить, что если Вы выйдете из псевдосна по собственной инициативе до окончания оплаченного Вами времени, наша компания не гарантирует Вам возмещения стоимости неиспользованного времени ни в денежном выражении, ни дополнительным погружением в сон.

– Ну понятно, то есть надо тянуть до последнего.

– Ну, не то чтобы тянуть, но использовать кнопку только в крайнем случае, а лучше не доводить дело до такого крайнего случая, то есть вести себя разумно. И еще одно. Постарайтесь не рассказывать никому о псевдосне. Поскольку они сами являются персонажами этого сна, то могут возникнуть логические неувязки в программе.

На улице ярко светило солнце и дул легкий ветерок. Все – как в жизни, даже облупленный фонарный столб. Иван Семенович подошел к столбу и ощупал его шершавую нагретую солнцем поверхность.

– Потрясающе!

Он действительно стал замечать множество деталей, на которые раньше не обращал никакого внимания. Вот воробей пьет из лужи и оглядывается после каждого глотка, как будто ворует. Вон торговка мороженым прячет деньги в карман под передник и тоже оглядывается, как будто ворует.

– Как они это все запрограммировали! Но и денег взяли немало. Зато теперь две недели полной свободы! Полного наслаждения! И, как сказал тот парень, не надо заботиться о себе. Делай, что хочешь! Хочешь – ешь мороженое… Интересно, а деньги у меня есть? Если это такая полная реальность, то надо платить деньги.

Он достал свой потертый черный кошелек. Все деньги были на месте.

– Интересно, откуда компьютер узнал, сколько у меня было денег? Меня вроде бы не спрашивали об этом. Впрочем, он же говорил, что мой мозг тоже участвует в этом процессе.

Иван Семенович купил эскимо в шоколаде и посмотрел на часы. Прошло всего около часа с тех пор, как он после работы зашел в фирму «Мечты сбываются» и сбыл свою мечту. Точнее ему сбыли его мечту. Менеджер по сбыту. Интересно Маша дома волнуется о нем? Раньше, когда он задерживался, то всегда возвращался домой в каком-то взволнованном состоянии. Надо что-то говорить жене, оправдываться, чувствовать свою вину. И она, как будто не доверяя его словам, переспрашивала, была недовольна. Сегодня такого состояния не было. Волноваться было не о чем. Это же псевдомир. Он словно смотрел не себя со стороны.

– Даже интересно, а что она скажет. Да, кстати, она просила кое-что купить.

Иван Семенович зашел в гастроном и через двадцать минут уже открывал дверь своей квартиры.

– Ну, и где ты пропадаешь?

– Я встретил Вас, и все былое… – он поцеловал жену в лоб. – Я отдал все, чтобы увидеть тебя сегодня, а на остальное – купил колбасы.

– Да? – Можно было подумать, что ее поцеловали в лоб в первый раз в жизни – ну тогда заходи. А я думала ты опять забудешь.

– Как просто говорить правду – подумал Иван Семенович – только что сказал, что профукал кучу денег, а она довольна. Хорошая программа!

После ужина жена забрала газету, к которой Иван Семенович, было, потянулся, и казенным голосом сказала:

– Вань, у меня к тебе есть разговор.

Обычно при таких словах Ваня внутренне напрягался, ожидая, что сейчас от него начнут требовать что-то делать, что-то решать, причем срочно, причем то, что ему совершенно не нужно, и что требует выхода из ритма привычной жизни. Но сегодня его это не волновало. Сегодня это его не касалось, потому что это был псевдосон.

– Ты, конечно, помнишь, что у нашей Оленьки скоро выпускной.

– Ну конечно, как я могу забыть. – Раньше он сказал бы это с издевкой, дескать, только об этом и помню, но сейчас – просто нейтрально.

– Так вот, чтоб ты знал, на выпускной обычно ходят в платьях.

– Я даже знаю, что в платьях ходят только девушки.

– Ну ладно – смягчилась Маша – как платье-то шить будем, это же дорого, а хочется, чтобы красиво было. Ты, конечно, скажешь, что для одного раза не стоит много тратить. Но ведь выпускной бывает раз в жизни.

– Да я не против. У нее когда, в июне… Мы в мае объект сдаем, премия еще не поспеет, наверное… Ну, подзаймем в крайнем случае. Пусть будет красиво.

– Слушай Ванька, ты сегодня не выпил, а? Что ты у меня сегодня такой хороший? – ее мягкая рука обвилась вокруг его шеи.

***

На заводе была привычная суета. Иван Семенович долго думал утром, идти на работу или нет. Все-таки у него отпуск. Нет, он не брал официальный отпуск, но это же – псевдосон – вне времени и вне пространства. Когда он проснется в том «зубоврачебном» кресле, то пройдет всего полчаса. То есть на работу можно не ходить. Но теперь он понял, что правильно пришел. Как интересно было смотреть на всю эту суету из своего безопасного псевдосна. Теперь не надо думать, как отнесется к тебе начальник, понравится ли ему то, что ты скажешь, не надо думать, как продвинуть себя, показать с лучшей стороны. Теперь – это игра, просто забавная игра. В фирме его не обманули. Это действительно была свобода, и не надо было заботиться о себе.

В коридоре к нему подлетел Николай.

– Слушай, Иван, привет. Выручи, брат. Я знаю, у тебя нет, но немного до получки, понимаешь, коляску надо покупать, а я все истратил…

– Ну, коляска это дело святое… – Иван Семенович достал бумажник и, не считая, отдал все деньги.

– Ты что, все что ли отдаешь, – не решаясь взять Николай держал деньги в руках – да тут и на пеленки хватит.

– Бери, бери, сына-то как назвал?

– Ну, теперь Иваном придется. Ну, ты – человек!

Иван Семенович распахнул дверь приемной.

– Только что начали – сказала секретарша, своей интонацией словно предлагая потихоньку просочиться в кабинет, не привлекая внимания.

Иван Семенович посмотрел на часы – было без трех девять – и спокойно и деловито, не стараясь произвести поменьше шума, вошел в кабинет, громко поздоровался и сел.

– Здравствуй, здравствуй, Иван Семенович – ответил шеф – вот мы как раз по поводу снабжения, как считаешь, не сорвут нам график Боровичи, успеют вовремя поставить?

На мгновение в мозгу возник привычный стереотип анализа, что лучше сказать начальству, но Иван Семенович тут же вспомнил, что это ему теперь не нужно.

– Я Вам вот что скажу, Николай Николаевич. Я, как начальник отдела снабжения, считаю, что нужно договор с Боровичами разорвать и заказать оборудование немцам.

По кабинету прокатилась волна удивления, все взгляды устремились на него. Иван Семенович принял их с внутренней улыбкой. Он отчетливо увидел в них страх за свое место, желание выслужиться перед начальством, боязнь новых действий и решений – «как бы чего не вышло». Как смешно выглядели эти страхи с высоты его неуязвимости.

– Да, я знаю, что это не соответствует линии министерства о поддержке отечественной промышленности – продолжал Иван Семенович, – я знаю, что это будет дороже, намного дороже. Но я знаю, что это будет качественное оборудование, и мы значительно сэкономим на сборке и запуске, я знаю, что оно будет поставлено в срок. И я знаю, что это будет урок Боровичам, чтобы впредь они вели себя более достойно. Это им же на пользу, пусть повышают свою конкурентоспособность, а значит и конкурентоспособность нашей страны. Вы, Николай Николаевич, конечно, вправе не принять мое решение, но тогда вся ответственность за несвоевременный ввод объекта ляжет на Вас.

Иван Семенович сел. Наступившая тишина казалась неестественной. Листы бумаги и авторучки, казалось, замерли в воздухе, как будто остановилась кинопленка. Несмотря на чрезвычайно спокойный и уверенный тон, отсутствие скандальных или истеричных ноток в его голосе это выглядело как бунт. Бунт открытый, прямой и недвусмысленный. Особенно нагло прозвучали слова «мое решение». Он как будто ставил себя наравне с директором. Все были в шоке, ожидая сурового подавления, бури, увольнения и чего-то страшного. Кто-то уже мысленно потирал руки, ожидая освобождения теплого местечка, кто-то съежился с одной лишь мыслью: «Только бы пронесло».

– Ну, ты меня ответственностью не пугай, – негромко сказал директор и сделал паузу – а предложение, по-моему, резонное. Сделай мне примерный расчет, во что это выльется. – Он что-то записал в своем блокноте. – А что у нас с электроэнергией?

Летучка покатилась по привычным рельсам. Гроза миновала, но надолго ли?

– Ну, теперь тебя либо уволят, либо повысят – сказал ему за обедом Николай. – Впрочем, мне понравилось. Эти Боровичи нас уже не в первый раз подводят, и всем это ясно, но чтобы вот так открыто и в лоб. Молодец! Что тут скажешь. Вообще ты сегодня какой-то не такой. Какой-то свежий, как после отпуска. Что случилось, признавайся, уж не влюбился ли ты?

– Да тут такая история… – он хотел было рассказать про псевдосон, но вспомнил, что об этом нельзя рассказывать, могут нарушиться логические связи – ты знаешь, у меня с Машей как будто второй круг пошел, вчера… – он говорил и понимал, что Маша это не причина, а скорее – тоже следствие, следствие этого нового состояния псевдосна. То ли компьютер что-то подмешивает, то ли его сознание так реагирует на псевдосон. Так или иначе, но ситуация явно стала лучше, чем в жизни. Он сам себе нравился.

***

– Главный и единственный вопрос нашего собрания – распределение новых квартир в количестве одной штуки, которую так и не сумели у нас оттяпать вышестоящие органы.

Собрание, в общем-то, было чистой формальностью. Все знали, что существовала очередь, что туда записывали в соответствии с жилищными условиями, составом семьи, стажем работы и еще чем-то. И что пропихнуться в эту очередь было практически невозможно. Конечно, это была уже не та очередь, как при социализме, когда квартиры давали бесплатно, сейчас надо было платить, но завод давал выгодный кредит, поэтому многие хотели улучшить свои жилищные условия. А собрание все-таки требовалось, как решение коллектива. Раньше кто-то пытался выступать и как-то изменять ход очереди, но это приводило только к перепалкам и не имело никакого результата. И теперь это собрание было просто формальностью. И сегодня Иван Семенович должен был получить эту квартиру.

– Если ни у кого нет вопросов, переходим к голосованию.

– Есть.

– Что есть? – не понял председатель.

– Есть вопросы.

Это был Назарян. Конечно, он был хорошим специалистом, но уж очень громкий.

– Когда меня переводили на ваш завод, мне обещали нормальные условия, а я уже полгода со всей семьей болтаюсь в общежитии. Пять человек детей. Если я встану в эту очередь…, то лучше бы я не переводился. Мне это надо?

– Назарян, мы приняли Ваше заявление, и оно будет рассмотрено в соответствующем порядке.

– В порядке? Какой это порядок, когда дети не могут жить в своем доме. Я что студент какой-нибудь, чтобы по общагам кантоваться?

– Вы что хотите нарушить порядок очереди?

– Да, хочу нарушить, потому что мне больше нужно.

Конечно, этот Назарян был нахалом, но у него действительно большая семья. К тому же это был всего лишь псевдосон. Поэтому Иван Семенович негромко сказал:

– Ну бери, раз нужно.

Все головы разом повернулись к нему. Какое-то необычное легкое чувство возникло в душе, такое чувство, что все правильно. Раньше такого никогда не было. Раньше всегда радовался, когда получал, и расстраивался, когда терял. А сейчас он ничего не терял, потому что это не реальность. Не было обычных переживаний, и может быть, поэтому и стало видно это чувство, что все правильно. Удивительно мягкое и спокойное.

– Бери – повторил он и спокойно вышел из зала.

В расстегнутом плаще, помахивая портфелем, он шел, не торопясь домой, улыбался низкому ласковому солнцу и шуршал опавшими листьями. Как все-таки хорошо, когда нет ответственности. Никаких волнений.

***

– Так, молодежь, а ну-ка слиняли отсюда, и чтоб я вас больше не видел.

Четыре стриженые головы повернулись на его голос. Женщина вырвала свою раскрытую сумочку. Из группы выделился долговязый парень и, поигрывая чем-то в руке, сделал пару шагов навстречу Иван Семеновичу.

– А, папаша, приключений ищешь… Ну, так ты нашел – его поддержал зловещий хохот его дружков.

Иван Семенович сунул руку в карман плаща и нащупал заветную кнопку.

– Смотри в кармане – послышался шепот из-за спины долговязого.

– Ты что, крутой? – долговязый сплюнул под ноги Иван Семеновича.

Поскольку страха не было, он отчетливо увидел в себе спокойное, но твердое чувство. Без злобы и ненависти. Чувство, что они просто не имеют права так поступать. Этого не должно быть. И этого не будет.

Обычно в таких случаях приходила мысль вызвать милицию, позвать соседей. Сейчас ему никто не был нужен. Он знал, что справится сам.

Иван Семенович молчал. Парень как-то засуетился, то опуская взгляд в землю, то оглядываясь на своих дружков.

– Это что твой дом что ли…, начальник? – последнее слово было как будто сказано с иронией, а как будто и нет.

– Это моя планета.

– Ну ладно, ладно, так бы и сказал.

Они ушли как побитые псы, поджав хвосты.

Похоже, Иван Семенович уже перестал удивляться парадоксам псевдосна. Даже как-то привык. Как будто, так и должно было быть, что его за каждым поворотом ждал успех.

***

– Мы планировали на эту должность Назаряна, но последние события показали, что у нас есть более достойный кандидат. Компетентный, здраво мыслящий, способный ради дела рискнуть своим спокойствием и даже карьерой, я бы даже сказал бесстрашный. Такого заместителя и в министерство послать не стыдно. Надеюсь, Вы не возражаете Ашот Арташесович?

– Не возражаю – расплылся в улыбке Назарян – конечно, не возражаю, очень достойный человек.

– Ну, как Иван Семенович? Справишься? Не подкачаешь?

На ум вдруг пришли старые слова из реальной жизни, что, мол, я может быть не самый достойный кандидат, одним словом игра в скромность. Но здесь-то зачем эта игра. Совсем не нужна.

– Да, я справлюсь.

***

Автобуса не было. Иван Семенович разглядывал в маленькой витринке пестрые обложки видеокассет. Ужасы, эротика, блокбастеры… Какая гадость! Его отвлек необычный звук за спиной. Обернувшись, он увидел на асфальте только что упавший сверток и удаляющуюся старушку.

– Бабуля, постойте, это не вы уронили? – он поднял свернутый целлофановый мешочек с какими-то бумажками и сделал несколько шагов, догоняя женщину. Она не слышала.

– Бабуля, это не Ваше – догнал он ее.

– Ой, как же это – женщина торопливо схватила мешочек и подозрительно подняла глаза на Ивана Семеновича. И только потом ее лицо посветлело – Ой, спасибо, мил человек, да тут же пенсия моя, да как же это.

Повернувшись, посмотреть, нет ли автобуса, Иван Семенович похолодел. Из двух машин, остановившихся прямо на автобусной остановке, выскакивали бритоголовые парни в черных куртках, и с угрожающим видом быстро шли прямо на него.

– Неужели те хулиганы решили отомстить – подумал он и лихорадочно начал искать заветный медальон с кнопкой. Это уже было серьезно. В руках молодчиков он заметил черные дубинки и железные цепи. Медальон был где-то на груди. Где же он? Его руки дрожали. Парни уже рядом.

– Вот, слава Богу, нашел, теперь успею – он нажал на спасительную кнопку.

Парни, не сбавляя шаг, почти пробежали мимо него и ворвались в маленький магазинчик, витрину которого Иван Семенович рассматривал минуту назад. Из-за двери раздался крик и звук разбитого стекла. Это был погром.

Только сейчас Иван Семенович понял, что кнопка не работает. Он нажал еще раз. Ничего. Он нажимал еще и еще. Кнопка не работала. Где-то в животе что-то неприятно напряглось. Или этот компьютер все же сломался или…

Но этого не может быть. Ведь вся его жизнь… Компьютер четко воспроизводил все детали, предметы, людей, но его жизнь, она была другой. Здесь его любили и уважали, здесь он ничего не боялся, он чувствовал себя в полной безопасности. Этого не могло быть в реальной жизни.

***

Он подошел к тому самому дому, вошел в тот самый подъезд, поднялся в красивом лифте на третий этаж. Дверь была заперта и опечатана. Фирма была закрыта. Иван Семенович на всякий случай нажал несколько раз кнопку звонка и даже, повернувшись задом, громко постучал в дверь ногой. Ответа не последовало. Значит, фирма закрыта, значит, компьютер не работает и не работает уже какое-то время. И если он не почувствовал выхода из псевдосна, значит, это не сон. Значит, все это происходило реально. И дома, и на работе. Это все реально? В голове что-то не укладывалось.

Не замечая ничего вокруг, он вышел во двор и сел на скамейку. Желтый лист тихонько спланировал и улегся у его ног. Какой-то нищий остановился возле дерева, копаясь в своей грязной сумке.

Так значит, они жулики. Никакого компьютера, никакого псевдосна не существует. Ему просто дали снотворного и запудрили мозги. Это все была его собственная жизнь. Значит, это все реально.

Но как могло быть, что за несколько дней вся его жизнь резко улучшилась. Он добивался этого годами, он даже ходил в группу психологического тренинга. А тут раз – и готово. И на работе, и дома. Да вот Маша, она же его действительно стала любить. Как оно такое могло…

Выходит, для полного счастья человеку нужно не иметь ответственности. В ней все дело, в ней все беды. Ему вдруг вспомнились слова того парня, что не надо теперь думать о себе. Вот, наверное, в чем корень. Он всего лишь стал чуть-чуть меньше думать о себе, поскольку считал себя в полной безопасности. И эта малость дала такой эффект для его жизни!

Получается, что человек, как волк флажками, ограничен своими представлениями и стереотипами. Поэтому он и не может быть счастлив. А он, как загнанный волк, вдруг рванул за флажки и увидел по ту сторону другую жизнь.

Значит, надо наплевать на все ограничения, на все стереотипы? Нет ничего невозможного, нет ничего недозволенного. Нет, это невозможно, наверное, это все-таки сон, просто они так запрограммировали, чтобы подразнить его. Такое просто невозможно, потому что…

К реальности его вернул раздавшийся совсем близко шепелявый голос.

– Тебе эта штука, стало быть, уже не нужна? – перед ним стоял нищий и указывал на его медальон.

– Эта штука? – не понял Иван Семенович. – А тебе-то что до нее?

– Ежели не нужна, отдай мне. Мне за нее десятку дадут вон в том ларьке.

– В ларьке?!

– Ну да. Чего удивительного? Продают их там. А тут люди выходят с этими штуками, видать, расстроенные сильно. Некоторые оземь бросают, разбивают даже. Зачем разбивать, может еще кому сгодится. Может еще кому пользу принесет. Отдай мне, я в ларек снесу.

– А ты не помнишь, тут фирма была?

– На третьем этаже, что ли? Как не помнить, помню. Арестовали всех на той неделе. На машинах приехали, всех вывели и арестовали.

– Арестовали? За что?

– Люди говорят, маньяк какой-то здесь был. Всех, кого ни попадя, ножом пырял, деньги отбирал, одежду. На девок бросался. Я, говорит, во сне и ни за что не отвечаю, мне, говорит, все можно. Сумасшедший просто. А потом люди стали приходить. Зайдут, заглянут, некоторые спрашивали, где здесь, дескать, мечты сбываются? Мечты! Если б мечты сбывались… А то просто сядут на скамейку и сидят, сидят, вот как ты. И все с такими штуками. Я первый раз поднял с земли, да в ларек-то и отнес. Мне десятку дали. Если не нужна, дай мне. Я уж тут на них подзаработал.

– Вот тебе две десятки. А штуку я себе оставлю на память. Впрочем, такое не забывается.

Вячеслав Козлов

23.08.2005